Поворот с просёлочного грейдера вниз к витиеватой речке Куршавке, переезд через брод, и вот оно Сенчуково – наша тихая красавица-деревня. Гул машины, штурмующей высокий берег, разбудил тишину, и в тот же миг - нестройный квартет собачьего возмущения. Но почему квартет? Прошлым летом было трио. Значит, разномастная гвардия Любы Богдановой пополнилась ещё одним персонажем. Мы с со своим псом с одинаковой прытью выскочили из машины.

Увидев моего Фреда, именно этот новый персонаж пулей вылетел со двора. Следом - точно такая же темпераментная особа, такой же стати и точно такого же невиданно-пёстрого окраса. Будто какой-то незадачливый художник взялся рисовать тигра, но перепутал краски и, рассердившись, беспорядочно разбросал по короткой шёрстке разноцветные полосы и пятна.

- Это Джинку клонировали, что ли? - спросила я у  выбежавшей вслед за собаками Любы.

- Нет, - рассмеялась она. – Это моя Бетти – Джинкина дочь так выросла за год.

- Та самая, что родилась здесь? Вы же собирались отдать её в хорошие руки?

- Собиралась. Но быстро поняла, что самые хорошие руки это мои, - ответила женщина.

- Боже мой! - не удержалась я от восклицания. – Это же теперь у вас  в Тверской квартире - два взрослых сына, муж, четыре собаки и кот в придачу. Как же вы там размещаетесь?

- Девять живых душ на одну двушку – конечно тесновато. Но за каждым четвероногим   мы закрепили своё место: кому в ванной, кому в прихожей. Коту – на шкафу. Так и уживаемся,  - с удовольствием объясняла Люба.

У меня было много вопросов,  всё-таки год не виделись, но разговор пришлось прервать из-за Фреда, который, заигравшись с барышнями, вдруг напроч забыл о правилах приличия…

Добросердечный человек и очень симпатичная женщина, Люба Богданова поселилась в  Сенчукове  недавно, но сразу вписалась в наше  деревенское содружество. Увы, теперь оно состоит только из тех, кого здесь называют дачниками. Будь это москвичи, купившие в своё время избы по умеренной цене, или петербуржцы, приезжающие на лето к очагам своих дедов и прадедов. Тех, кто всю жизнь крестьянствовал здесь, не осталось ни одного. Люба же  постоянно проживает в Твери, - в столице губернии, в коей как раз и находится наше Сенчуково.

У нас нет глухих заборов, и все видят, как без отдыха трудится  она на своих грядках и в цветнике. А проходя мимо, вслух или про себя посетуют: « Так вкалывать, и ещё собаки. Такая обуза! Зачем?» Недавно мы вместе оказались за одним чайным столом. Хозяйка дома, очень деликатный человек, как-то неожиданно сразу рискнула спросить:

- Четыре больших собаки – это такая любовь к животным или что-то ещё?

- Да, я действительно их очень люблю, - не задумываясь, ответила Люба.

- Так, как во всякой нормальной семье любят своих близких. Они бессловесны, но я общаюсь  с ними, как с людьми. Не удивляйтесь, они всё понимают. Например, очень сержусь на Дика за то, что он гоняет ежей.  Хватит зубами и в пасть. Уколется и бросит на землю. А они, дурачки, распрямятся, вытянутся, и снова окажутся в пасти. «Ты человек, или зверь какой-то!», - сердито кричу я и беру на короткий поводок. Он парень свободолюбивый, смотрит на меня, а в глазах: « Ну, мамаша, отпусти. Слово даю, никого не обижу. Побегаю немного и вернусь. Ей-ей!» Отпускаю. Вскоре приходит. Нос  в земле вымазан. Рыл норки в поисках полёвок. Конечно же, не для того, чтобы сказать им:  «Здравствуйте!».

Мы слушаем, не перебивая. Интересно. Люба продолжает с той же увлечённостью:

- Вчера я вышла с девчонками – Бетькой и Джинкой. И в это же время соседи своего четырёхмесячного таксёнка вывели. Мои с радостным лаем бросились к малышу.  Я с той же скоростью за ними. Знаю, не обидят, но напугать могут. Прокричала все грозные слова. Обе тут же остановились. Джинка испуганно смотрит на меня: «Прости мамуля. Не знаю, как получилось». Ткнулась в моё колено носом и замерла. Как приклеилась. Мол, извини, извини. Мне как-то даже не по себе стало. Будто невиновного наказала. Про Шерри тоже могу сказать...

Я так и думала, что сейчас мы услышим о Шерри. Логика нашей рассказчицы ясна: всех упомянули, как же о Шерри  забыть, обидеть невниманием. Да и наш интерес подстёгивает Любу к продолжению разговора.

- Почти каждый день мы всей кампанией ходим в лес, - рассказывает Люба. – Выгуливаю их, а заодно землянику или грибы насобираю. И, как правило, беру с собой пятилитровую пустую бутыль, чтобы на обратном пути родниковую воду набрать. Бутыль под ёлкой или в траве оставляю. Возвращаемся домой. Подходим к тому месту, где надо свернуть к источнику. Шерри останавливается, поднимает на меня свои круглые глаза. «Что, мамуля, идём прямо или за водой к роднику сворачиваем?» спрашивают эти глаза. «За водой» - отвечаю. Она раньше меня сворачивает  влево с дороги на тропу.

- Это, конечно, приятно, интересно, но ведь, сколько труда требует. У вас свет в окнах горит чуть не до рассвета,- сочувственно высказалась ближайшая соседка.

- Готовки много, - призналась Люба.- Каждый день - ведро густой каши. Варить её долго.  Чтобы хватило на четверых, разбавляю мясным бульоном. Пока бульон сварится, пока крупа. Вот и получается, что поздно.  Моя бабушка не была большой любительницей собак или кошек, но всегда говорила: «Завели животину – значит, нужно её хорошо кормить». И сама этому правилу следовала.

- А мясо, крупа,   где это взять в таких количествах? В деревне магазина за углом нет,- не унимаются Любины оппоненты.

- Я в Берново хожу, в нашу магазинную столицу. Меня там, в селе, уже все продавцы знают. Рагу, лёгкое, суббпродукты всякие прилично закупаю. Говорите нести тяжело и далеко?  Пять километров туда, пять – обратно. Ничего. Когда надо детей накормить, вы и по десять километров отмерите. И последние деньги отдадите. Потому что любите. И я их очень люблю.

И потом я их не из  какого-то там элитного  питомника взяла. Джинну нашла – ей, наверное, третий месяц шёл - кожа да кости. Мне кажется, она по сей день за это благодарна. Беспрекословно слушается. Всегда рядом. Или другой случай. Иду как-то домой из магазина. Не здесь, - в Твери. Сумки в обеих руках. Вижу у подвального окошка  коробка из-под обуви. В ней что-то тряпочкой прикрыто. Из-под тряпочки головка крошечная торчит. Сердце от боли зашлось. А у меня руки заняты. Думаю, отнесу свою поклажу  домой и вернусь. Если малыша никто не заберёт, значит возьму себе. Так у нас появился Дик.

Мы молчим, слушаем. Люба самозабвенно, забыв о чае и московских  конфетах, продолжает свой рассказ.

- Сказать честно, из-за них я и в деревню приехала. Здесь у них настоящая счастливая собачья жизнь. Это моя благодарность за их беззаветную любовь и преданность. За понимание и готовность разделить мои чувства. Случается. Редко, правда, но случается… Заплачу я, а Шерри подойдёт ко мне и,  негромко поскуливая,  начинает слизывать слёзы…

Шерри у нас самая уравновешенная и умная. Муж, да и сыновья,  любят её больше всех. Джинна – самая  преданная и исполнительная. Бетти пока только годовалый ребёнок. Но очень ревнивая. Похвалю Джинну: «Ты моя любимая собачка …»  Бетька тут как тут. Поднимает глаза: «А как же я? Я разве не любимая?» Оправдываюсь: «И тебя я люблю, Бетюнечка»…

У меня всегда были собаки, потому  понятно и близко было всё, о чём говорила Люба. Но я улавливала в её откровениях какую-то недосказанность. По дороге домой спросила об этом.

- Я вам признаюсь, - просто и естественно  начала Люба, - чем дольше я живу, тем чаще случается разочаровываться в людях. И жизнь моя непростая, хотя началась хорошо. В дружной родительской семье. Мама и бабушка научили главному: жить честно и честно работать. В двадцать лет я встретила замечательного человека. Мы очень любили друг друга. Муж – молодой офицер, лётчик, был откомандирован в Афганистан…   Погиб он, когда нашему малышу исполнился год.

У меня выбило почву из-под ног. Сами понимаете:  молодая вдова,   малый ребёнок, временное казённое жильё…  Конечно же, людей, которые мне помогали, было больше. Но… С кем только не сталкивает жизнь.  Не хочу никого обижать, но мои звери гораздо лучше иных двуногих. Собаки чисты и бескорыстны. Они ничего не делают ради собственной выгоды. Они смелы и при случае защитят меня даже ценой своей жизни. Я в этом уверена. Они никогда не предадут. А собачья  верность! Недаром о ней написано книг больше, чем о верности человеческой. И, наконец, они любят меня, как никто другой…

- А мы-то с вами хороши, - всполошилась я, дослушав последний на сегодня Любин монолог. - Ночь на дворе, а наши хвостатые ещё не гуляли.

Мы бегом побежали к своим домам.

Ада Дихтярь.