Так называется роман французского писателя Ромена Роллана. Но если убрать первую часть и сместить ударение на первый слог второго слова – получится немецкая овчарка.

Кри́стоф

Продолжение. Начало здесь

Кри́стоф – обитатель московской квартиры в Сокольниках.

Первая моя провинность – я занял его территорию. Его хозяин по приезде в столицу разместил меня в комнате Кристофа. Теперь там спал я, а пёс принял этот факт. Когда я перебрался в библиотеку-гостиную, он будил меня в половине пятого. Рано ложиться в этом доме было не принято, и поспать мне удавалось от силы час. Но я вставал и механически, пытаясь додремать на ходу, вёл Кристофа на прогулку. У собак как у людей: чем ближе место для опорожнения – тем хуже сдерживающий фактор. Кристоф делал своё дело, едва распахивалась подъездная дверь. Зато потом мы бегали в окрестностях дома, а при хорошей погоде и настроении шли в парк. По вечерам к нам присоединялся хозяин.

За время общения и прогулок Кристоф меня полюбил, а я с трудом представлял, что недавно даже не знал о его существовании. Но время разлуки неизбежно. Сначала я переехал в другую часть города, потом – в другую часть страны. Больше двадцати лет прошло. И Кристофа уже нет. Большие собаки вообще живут мало.

Кристоф умел ловить на лету лакомые кусочки. Держал на кончике носа еду, не прикасаясь к ней без команды. Выполнял команду «апорт». И совершенно неагрессивно принимал всех в дом входящих. Его овчарочьи инстинкты оказались не востребованы, но интеллект развился до предела. Говорят, крупные собаки имеют ум пятилетнего ребёнка. Пятилетним меня оставили гостить у бабушки под Челябинском. Я всё помню: улицу, магазин у железной линии, вокзал (это была станция Дубровка), золотые берёзовые леса, яблоню у дома, яму под ней, засыпанную листвой, мост через речку, возле которого жила дочь бабушки – тётя Шура, домотканые половики, крытые дворы и бани по-белому, где тоже можно было жить, как в доме. Я помню макароны на сковородке, которых до того момента не видел и не ел и принял за свечки. В пять лет я сфотографировал это на всю жизнь до мельчайших деталей. И как можно после этого взрослого пса, овчарку немецкой породы, считать животным? Ну как? Только потому, что он не умеет говорить?

Сергей Парамонов

Продолжение: 3, 4